Японский "Вишневый сад"
| 13:10, среда, 7 сентября 2011-07, 13:10
Вакана Коно училась в аспирантуре в Москве на рубеже двух столетий. Когда-то писала стихи и рисовала. Сейчас преподает русскую литературу в японском университете Тиба. (Вакана пишет по-русски).
Однажды меня пригласили на конференцию Чехова, которую регулярно организуют в его доме-усадьбе в Мелихове. Как и в других странах, в Японии Чехова очень любят – в театрах часто идут его спектакли, а его книги в переводе издают каждый год. И в моей жизни Чехов занимает особое место, так как 20 лет назад я приняла решение изучать русский язык, посмотрев фильм Никиты Михалкова "Очи Черные", снятый по мотивам рассказа Чехова "Дама с собачкой". Чехов связал мою жизнь с Россией.
Для своего доклада на конференции я выбрала тему: "Взаимосвязь между пьесой Чехова "Вишневый сад" и романом японского писателя Осаму Дадзай (1909-1948)". У нас Дадзай – один из самых читаемых писателей ХХ века. Он был хорошо знаком с творчеством Чехова и упоминал имя Чехова и чеховских персонажей во многих своих произведениях. Среди всех наиболее "чеховских" произведений Дадзая - роман "Закат", написанный в 1947 году, за год до его смерти. Когда Дадзай решил написать этот роман, он сказал знакомому редактору так: "Я буду писать шедевр. Большой шедевр. Намерен написать японский "Вишневый сад". О трагедии банкротства аристократа".
Тогда Дадзай был влюблен в бывшую аристократку, чей характер, жизнь и судьба имеют много общего с характером и судьбой Раневской. Но это было не единственной причиной его желания написать "японский "Вишневый сад". В жизни самого Дадзая было много сходного с жизнью персонажей "Вишневого сада". Он, как и Раневская, родился в богатой семье крупного помещика. В его доме так же, как и у нее, жили посторонние люди, дальние родственники и прислуга. После земельной реформы 1945 года семья обанкротилась. Это было для него огромным потрясением. Так, в одном своем письме он пишет: "Мой родной дом сейчас словно "Вишневый сад", грустная жизнь".
Упоминание "Вишневого сада" есть и в других письмах друзьям, например: "Я никак не могу забыть "Вишневого сада". Сегодня самый смелый образ жизни – это жить консервативно". Или: "Когда Вы приедете на север Японии, обязательно приходите к моему дому. Я покажу Вам "Вишневый сад" как раз перед банкротством".
К тому же Дадзай нашел много общего между жизнью чеховских героев и жизнью японцев сразу после войны. В эссе "Район Цугару и Чехов" 1946 года Дадзай пишет: "Я читал много, все-таки наиболее интересны мне были пьесы Чехова. Тема большинства пьес Чехова – провинциальная жизнь. (...) Мне стало казаться, что нынешняя жизнь на севере Японии очень похожа на жизнь в пьесах Чехова".
Еще надо сказать, что Дадзай критически относился к новой, с его точки зрения весьма пошлой, культурной и литературной тенденции после войны. В одном письме он пишет: "Они сделали японскую культуру вульгарной. Надо бороться с их "салонной культурой".
Из писем, написанных в 1945-1946 годах, становится очевидным, что для Дадзая мир "Вишневого сада" был метафорой высокой литературы и настоящей культуры, которые, как ему казалось, исчезли в послевоенном "новом" мире. В этом смысле то, что он решил написать свой "Вишневый сад", было его "борьбой" с новой "вульгарной" литературной тенденцией.
Хочу коротко рассказать о японском "Вишневом саде", т.е. о "Закате". Действие романа происходит в 1945 году, в конце Второй мировой войны. Молодая женщина Казуко и ее мать, бывшие дворянки, продали по бедности свой любимый дом, полный воспоминаний об отце, умершем в нем, и переселились к морю. Мать Казуко - невинная как ребенок, добрая женщина. Наодзи, брат Казуко, возвращается с войны, но затем опять уезжает в Токио вести разгульную жизнь с друзьями. Одного из его друзей – писателя Уэхара – Казуко видела один раз шесть лет назад. Тогда он поцеловал ее, но он был женат, и этот поцелуй был просто игрой для него. Она же никак не могла забыть об этом. Казуко отправила ему три письма и в каждом писала: "Я хочу родить Вам ребенка". Но ответа ни разу не получила.
После смерти матери Казуко приехала в Токио увидеться со своим возлюбленным, и они стали близки. В тот же день ее брат совершил самоубийство. В своей предсмертной записке он писал, что ему невыносима аристократическая жизнь. Кроме того, он был глубоко несчастлив, так как давно тайно любил жену своего друга Уэхара.
Ожидающая ребенка Казуко пишет письмо Уэхаре. В нем она говорит: "Я рада, что нарушила моральный запрет, и у меня будет ребенок. Мы с тобой жертвы этой устарелой морали. Моей первой победой стало преодоление запрета. (...) Моя революция – это родить и воспитать ребенка от моего любимого. Я буду всегда бороться со старой моралью, и моя жизнь будет яркой, как солнце".
Между "Закатом" и "Вишневым садом" много общего. Очевидно сходство сюжета– банкротство знатной семьи. В романе сама Казуко говорит, что судьба их усадьбы напоминает "Вишневый сад": "Извините. Я вспомнила "Вишневый сад". Вы купите наш дом?" К тому же, есть сходство некоторых персонажей. Безусловно, мать Казуко в некотором отношении напоминает Раневскую: они обе невинны как дети, они не заботятся о том, на что жить. Они верят другим людям и самоотверженно любят.
Казуко напоминает Аню. Они обе играют роль представительниц нового поколения, с которым связаны надежды. И в словах Казуко: "Моя жизнь будет яркой, как солнце" звучат слова Ани, обращенные к Раневской: "Радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама!"
В докладе я затрагивала другие общие мотивы, а так же и различия. Атмосфера зала, заполненного людьми, любящими Чехова, была теплая, но я очень беспокоилась, что в какой-то момент в зале кто-нибудь хихикнет. Дело в том, что, когда я готовила доклад, я прочитала его сначала на семинаре в Московском университете. И когда я рассказывала о трагической жизни Дадзая, к моему удивлению, русский преподаватель и аспиранты неожиданно захохотали. А говорила я следующее: "Дадзай в юности начал писать рассказы под сильным влиянием писателя Рюноскэ Акутагавы, чье самоубийство было большим ударом для него. В это же время он стал разделять коммунистические идеи и страдать из-за своего знатного происхождения, чувствовать обособленность от пролетариата. Когда ему было 20 лет, эти мысли привели его к попытке покончить с собой, но он выжил. Через несколько лет он бросился в море вместе с официанткой из бара. Его удалось спасти, но девушка погибла. На протяжении жизни он пытался покончить с собой пять раз. Наконец в 1948 году он утопился вдвоем с любовницей – напившись допьяна, они бросились в резервуар для дождевой воды".
Потом друзья мне говорили, что им показался особенно смешным тот факт, что он пытался покончить с собой вместе с официанткой из бара. Я только тогда поняла, насколько странной кажется иностранцам старая (скорее, устаревшая) японская традиция "синдзю". В японской литературе (а раньше в реальном мире) нередко встречается "синдзю" - это означает, что влюбленная пара совершает вместе самоубийство с надеждой взять свою любовь в иной мир, так как по различным обстоятельствам они не могут соединиться брачными узами в этом мире.
Из-за этого я немного беспокоилась, но на конференции никто не захохотал, слушая биографию Дадзая.
В чеховской усадьбе, окруженной тишиной и снегами, я воображала, что почувствовал бы Чехов, если бы он узнал о жизни и творчестве своего поклонника, дальневосточного писателя, который так глубоко любил его мир. Наверное, Чехов тоже не стал бы смеяться над перипетиями жизни Дадзая. Чехов изображал жизнь обыкновенных бессильных людей с иронией, юмором, но одновременно и с теплотой. И интересно, какую пьесу или рассказ Чехов мог бы писать по мотивам жизни такого писателя, как Дадзай? Ведь он такой чеховский персонаж.
КомментарииОставить комментарий
Вакана Коно Сан.Я когда увидел Вас на страницах этого номера,показалось что встало солнце.Вы знаете так удивительно,встретить представителя далекой и загадочной Японии здесь в ББС.Спасибо Вам,только за то что Вы почтили своим вниманием нас,скромных читателей ББС.У Вас такая обаятельная и прекрасная улыбка,что сравнение Вашего появления здесь на страницах ББС на самом деле сродни восходу солнца.Я надеюсь правильно к Вам обратился,Вы знаете у меня даже самоучитель Японского языка есть и я как то даже пытался изучать иероглифы,но это очень трудно.Надеюсь Вы часто будете публиковать свои материалы,хорошо бы если интересные факты про Японию тоже писали,я уверен многие читатели с удовольствием прочитают Ваши статьи.Ваша статья Японский "Вишневый сад" просто чудесна и у Вас определенно есть талант.Спасибо Вам большое Вакана Коно Сан.
Вакана К.: «Еще надо сказать, что Дадзай критически относился к новой, с его точки зрения весьма пошлой, культурной и литературной тенденции после войны. В одном письме он пишет: "Они сделали японскую культуру вульгарной.». Конечно. Ведь в Вашей стране тогда всем заправляла «их» военная администрация. Вульгаризация национальной культуры – это идеологическая платформа, на которой базируются «их» экономические принципы. После войны эти принципы привносились в Вашу страну, теперь они внедряются в Россию. Массовость и всеядность пониженной культурной духовности обеспечивает массовое распространение экономических конструкций. Но дух японского народа оказался прочным: принципы западной экономики в Вашей стране прижились, а вульгарность культуры – нет. И я рад, что Ваш национальный духовный стержень опирался в этом противостоянии, в частности, на русскую литературу и театр. Теперь такую же апробацию на прочность проходит русская культура. Лично в этом испытании опираюсь на Кобо Абэ и Акиро Куросаву. Нашим народам нужно держаться за руки, чтобы не уронить лицо .