О Ходорковском и Мэдоффе
| 13:34, среда, 9 ноября 2011-09, 13:34
На днях Михаил Ходорковский опять заставил заговорить о себе, ответив на вопросы слушателей "Эха Москвы".
Даже за решеткой экс-глава ЮКОСа остается большим человеком.
В свое время иностранные корреспонденты писали, что в России есть два царя - Николай II и писатель Лев Толстой, причем Николай II ничем не может повредить авторитету Толстого, а Толстой ощутимо колеблет трон Николая II.
По мнению многих, российская власть занимается глупостями, удерживая Ходорковского в заключении. Помиловали бы - глядишь, через полгода все бы забыли.
Но я хочу поговорить о другом.
Тема Ходорковского в моих дискуссиях с гостями блога всплывает постоянно и по самым разным поводам. И чуть ли не каждое письмо от его противников содержит упоминание о Бернарде Мэдоффе, приговоренном в Нью-Йорке к 150 годам заключения за организацию финансовой пирамиды. Вот как в вашей любимой Америке расправляются с экономическими преступниками, пусть Ходорковский благодарит Бога, что его судили не в США, и пусть нам мораль не читают!
Что тут можно сказать?
Во-первых, суждения о суровости американской Фемиды навеяны, мягко говоря, незнанием вопроса.
У тамошнего законодательства есть одна особенность. Суды по совокупности обвинений раздают совершенно невероятные тюремные сроки, далеко превышающие продолжительность человеческой жизни. Однако у осужденных, особенно, совершивших преступления, не связанные с насилием, есть возможность выйти на свободу "за примерное поведение" или по состоянию здоровья.
Американский адвокат бьется, как лев, чтобы его подзащитному дали не пожизненное заключение, а 500 лет тюрьмы. Какая разница? Разница велика. Получивший пожизненный срок (c правом на УДО) по закону никак не может освободиться раньше, чем через 20 лет, а приговоренный к 500 или к 150 годам может.
Мэдофф сидит два года с небольшим. Что будет дальше, посмотрим. Мне отчего-то кажется, что в заключении он не умрет.
Во-вторых, США - особенная страна.
Она формировалась, как бурлящий котел на пустой неосвоенной земле. В Америку мощным потоком устремлялись не только самые сильные, предприимчивые и независимые люди, но и сорвиголовы и авантюристы со всего мира.
Несколько десятилетий на значительной части ее территории, так называемом Диком Западе, практически отсутствовали цивилизованные учреждения и порядок.
В Америку приезжали люди разных культур. У англосаксов и немцев были одни понятия о том, что можно, и чего нельзя, а у сицилийцев или мексиканцев - другие.
Привести всех к общему знаменателю и заставить соблюдать закон можно было только нешуточными наказаниями.
К тому же, Америка до сих пор во многом духовная наследница пуритан-пилигримов, а те были люди очень жесткие. Идея христианского милосердия, близкая православной и католической доктринам, пуританству чужда. Что заслужил, то и получай!
В силу такого исторического наследия американские законы действительно одни из самых суровых в мире, во всяком случае, среди цивилизованных стран.
США держат сомнительное первенство по количеству заключенных, как в абсолютных цифрах, так и в пропорции к численности населения.
В мире насчитывается 193 признанных государства. Из них только 63 реально применяют смертную казнь. Америка в этом смысле в меньшинстве, а среди демократических наций - в гордом одиночестве.
Один оксфордский профессор мне так и заявил: "Не люблю американцев за то, что они казнят людей".
Вообще-то, американцы смотрят на это, как и на все остальные вопросы, по-разному. В 14 штатах из 50 смертной казни нет.
Ну, а нам то зачем равняться на плохое, а не на хорошее?
В конце 1990-х годов я шутил, что из всего американского российским коммунистам нравится только слово "импичмент".
Давайте перенимать у США разделение властей и регулярную сменяемость власти, свободу слова, скрупулезное отношение к правам личности и всевозможных меньшинств, нетерпимость к коррупции. А смертную казнь и 150-летние сроки пусть оставят себе.
И, наконец, главное.
Относительная жестокость американских законов компенсируется многочисленными механизмами, направленными на то, чтобы не пострадал невинный, и независимостью судебной власти от исполнительной.
Вспомните фильм "Крестный отец-2". Вся Америка много лет знала, что семья Корлеоне - гангстеры. В конце концов, Майкла Корлеоне притянули к суду. Он сумел в последний момент надавить на ключевого свидетеля и остался на свободе.
Американцы согласны с тем, что вор должен сидеть в тюрьме, но категорически не приемлют продолжения знаменитой фразы: "…и не важно, как я его туда посадил".
При этом американская юстиция не беззуба. Мафии в том виде, в каком она существовала в середине прошлого века, больше нет.
Уж там много дали Мэдоффу, или мало, но никто не скажет, что на решение суда повлияла позиция Белого дома, и вообще в деле был хоть грамм политики.
Поэтому вокруг него и не бушуют страсти.
А опальный российский олигарх сделался человеком-символом.
Точно так же сто с небольшим лет назад во Франции из-за "дела Дрейфуса" рушились браки и многолетние узы дружбы, и свергались правительства.
Ходорковский россиянам не сват и не брат. Но в его деле у каждого есть личный интерес.
Речь идет об отношениях индивидуума с обществом и властью. О господствующей морали. Об оценке нашей недавней истории. Об экономической и политической системе. О том, что хорошо, и что плохо, и как надо жить.
