�鶹������ҳ���

Новых лиц в сформированном в понедельник правительстве России и впрямь оказалось "ой, много", как обещал в свое время Дмитрий Медведев.

Но ни одно не привлекло такого внимания, как Владимир Мединский, назначенный министром культуры.

В первые же часы после оглашения состава кабинета на Мединского вылили в Рунете два ушата помоев - один справа, другой слева.

Не имею данных, чтобы судить о его человеческих качествах и административных способностях. Не знаю, станет он дельным министром, или нет.

Я вообще не очень понимаю, зачем в свободной стране министерство культуры. Если его задача - распределение бюджетных грантов, то пусть бы называлось Федеральным агентством по поддержке культуры. Слово "министерство" подразумевает руководство. А как можно руководить творчеством?

Я - о Мединском-историке, вернее, о его концепции.

Некоторое время назад в одной из статей я упомянул "историка Мединского". Одна читательница довольно долго переписывалась со мной, доказывая, что аттестовать его таким образом нельзя, потому что он не историк, а шарлатан.

Я возразил, что, если человек имеет степень доктора наук и звание профессора, то он историк, а уж хороший или плохой, может быть предметом для спора.

Есть историки, которые добывают первичную информацию в архивах и на археологических раскопках и пишут вызывающие уважение работы с длинными названиями, начинающимися словами: "К вопросу о…". Одно плохо: для обычных людей, даже интересующихся историей, они неудобочитаемы.

Другие берут эти академические труды и пересказывают в увлекательной форме.

Историки-исследователи относятся к историкам-популяризаторам свысока и считают их паразитами. Но без последних народ остался бы вообще без исторических знаний.

Так что, кого считать историком, а кого нет, зависит от точки зрения. Лично я не думаю, что надо отказывать Мединскому в этом звании лишь потому, что он пишет человеческим языком и не стесняется обозначать личную позицию.

А в чем она заключается?

Мединский принадлежит к школе историков-"позитивистов", которую, кроме него, представляют со своими популярными книгами Андрей Буровский, Александр Горянов и Александр Никонов.

Коммунисты и националисты уверены, что политическая и экономическая свобода органически чужды России.

Радикальные либералы соглашаются, только при этом не радуются, а горюют и призывают "валить": если не во внешнюю эмиграцию, так во внутреннюю.

Для тех и других культовой книгой является "Почему Россия не Америка?" Андрея Паршева. Центральная идея автора состоит в том, что из-за огромных пространств и холодного климата любая продукция, произведенная в России, по определению неконкурентоспособна на мировом рынке, и потому ее вечный удел - автаркия и мобилизационная экономика.

Позитивисты утверждают, что все это чепуха. Нет ни в природе, ни в менталитете, ни в прошлом России ничего такого, что фатально мешало бы ей стать нормальной западной страной с некоторой национальной спецификой.

Разговоры о "загадочной душе", "особом пути", "духовности" и "соборности" - от лукавого. Давно пора, такая мать, умом Россию понимать!

С точки зрения российских левых, все, что происходило в стране, начиная с 1985 года - сплошная цепь ошибок и преступлений. С точки зрения либералов, все замышлялось и делалось замечательно, но как народ, так и правители оказались не на высоте, Россия в очередной раз показала, что ее главное предназначение - демонстрировать миру, как не нужно жить.

По мнению "позитивистов", достижения последних двадцати лет огромны, а что хотелось бы большего - это естественно. Почему у нас все должно было выйти идеально, когда ни у кого не выходило сразу? Будем стараться, и все получится. И не нужно для этого ни революции, ни помощи извне.

Последний пункт власти, конечно, очень нравится.

А двум основным общественным течениям "позитивисты" не нравятся. Для сторонников советских и имперских ценностей они западники, для либералов - идеологическая обслуга Путина.

Я не готов подписаться под каждым словом "Мифов о России" Мединского, но, как любил писать на документах Николай II, "читал с удовольствием".

Автор не утверждает, что в России не было пьянства, коррупции и жестокости. Он говорит, что все это было и в Британии, Франции и США, что не помешало тем стать экономически передовыми странами и либеральными демократиями.

Когда мне делается тоскливо, я не слушаю новости, а читаю исторические книги. Новости показывают, что лучшего можно и не дождаться на коротком человеческом веку, книги - что Россия и весь остальной мир, в конечном итоге, движутся туда, куда нужно. Просто история - особа неторопливая. У нее впереди вечность.

Если анализировать непредвзято, то приходишь к выводу, что до 1917 года у России была нормальная история. У всех имелись свои заморочки, у кого чуть больше, у кого чуть меньше. Мир менялся, и Россия шла в том же направлении, от кого-то систематически отставая, а многих и опережая.

Потом был безумный прыжок в утопию, обернувшийся срывом в средневековье и утратой всех гуманистических достижений последних 150 лет. Но, во-первых, это историческая случайность, во-вторых, примерно то же самое и в ту же пору приключилось с немцами. Причем Россия, в отличие от Германии, свой тоталитаризм, худо-бедно, изжила самостоятельно.

Почти сразу после национальной катастрофы страна начала помаленьку выправляться. Уже хрущевское и брежневское время отличалось от ленинского и сталинского кардинально.

В оправдательном запале Мединский, на мой взгляд, порой перегибает палку.

Он склонен доказывать не столько то, что Россия хорошая, сколько то, что Запад плохой, по известному принципу: "А у вас негров линчуют". Высказывает спорное, на мой взгляд, мнение, будто критика России неизменно усиливается тогда, когда она начинает "подниматься с колен". Если так рассуждать, ни к какой критике прислушиваться вообще не нужно, нехай клевещут.

Или взять утверждение, что Иван Грозный был ничем не хуже, а даже лучше Генриха VIII Английского и Екатерины Медичи. Я полагаю, что Иван все-таки сильно выделялся даже на фоне своего варварского века, и готов обосновать это.

Но главная-то мысль правильная: в истории каждого народа было и хорошее, и плохое, надо помнить ее целиком, важно, что в ней осуждать, а что поднимать на щит.

Скажем, Николай I был "Палкиным", и тут ни убавить, ни прибавить. Но вот случай, о котором рассказывает Мединский.

Николай Павлович был последним императором, гулявшим по Петербургу инкогнито и без охраны. Увидел плачущую женщину с мальчиком лет десяти, подошел. Оказалось, это вдова заслуженного, но бедного офицера, приехала хлопотать о пенсии, да не может пробить чиновничью волокиту.

Царь дал мальчику серебряный рубль, а женщине сказал: "Приходите завтра к такому-то часу к такому-то подъезду Зимнего дворца, вам помогут".

Только на другой день они узнали, кем был случайный встречный. Пенсию дали, мальчика определили за казенный кошт в кадетский корпус. Он дослужился до генерала, а царский рубль всю жизнь носил на шее.

Как небезосновательно замечает Мединский, к примеру, в Британии такая история стала бы национальной легендой. Создали бы роман, а в наши дни еще и фильм, и мюзикл, и на каждом углу были бы пабы "Серебряный рубль" и "Счастливая вдова" с соответствующими лубочными картинками.

Почему надо гордиться только военными победами и расширением границ, а не Земскими соборами, по своим возможностям и демократичности формирования, как минимум, не уступавшими британскому парламенту и французским Генеральным штатам того времени?

Или тем, что Россия первой в мире отменила смертную казнь?

Или тем, что во второй половине XIX века "горский князь" в черкеске с газырями был непременным атрибутом каждого полкового офицерского собрания, тогда как представить себе индуса, даже богатого и образованного, принятым, как равный, среди британских джентльменов было невозможно?

Почему в России помнят либо завоевателей и сатрапов, либо революционеров, и забыли Филиппа Колычева, Дмитрия Голицына, Никиту Панина, Михаила Сперанского, Якова Ростовцева, Николая Милютина, Павла Милюкова?

Почему надо считать себя наследниками исключительно чванливых бояр, вороватых подъячих и согнутых в покорности холопов, а не свободолюбивых новгородцев и казаков и тароватых купцов, выбившихся из крепостных?

Не видеть собственных недостатков глупо. Необходимо критически анализировать свою историю и национальный характер. Но при этом помнить главное: никто ни на что не обречен. Мы вольны решать, что из исторического наследства принять, а от чего отказаться.

В психологии есть такое понятие: синдром сбывшихся ожиданий. Как назовешь корабль, так он и поплывет. Каким народ себя видит, таким и будет.

• Добавить ссылку на запись в:
• |
• |
• |
• |
• |
• - Что это такое?