�鶹������ҳ���

Мы с гидом поднялись к монастырю, где встретили ламу. Нам открыли двери, которые были больше похожи на ворота крепости. Внутри было как в морозильнике - очень холодно. Нас даже попросили не снимать обувь. Лама этого монастыря еще не вернулся из Катманду, куда ушел еще осенью прошлого года, до того как закрылись перевалы. У монаха, присматривающего за монастырем, столько работы, что на службу времени нет.

Этого монастыря не касалась реставрация, и на стенах можно еще увидеть удивительные изображения божеств. Я видел в Дол По стены одного отреставрированного монастыря - все изображения на стенах были изуродованы.

Лама позвал нас к себе в гости, и, конечно, мы согласились, но поскольку идти так быстро, как он и его люди мы не можем, мы договорились заглянуть к нему через несколько дней.

В это время подошли французы. У них был свой маршрут - по местам, где работал и жил их соотечественник и фотограф Эрик Валли. Эрик, один из фотографов, с творчеством которого стоит познакомиться ближе, если интересует фотография и история этих мест. Он долго работал в этом регионе и успел застать многое из того, что сегодня уже исчезло. В нашей стране с творчеством этого фотографа мало кто знаком.

Попрощавшись с ламой и французами, мы начали привычное для Гималаев шествие "то вверх, то вниз", постепенно набирая высоту. Я то и дело оглядывался. Внизу красовался в ярких лучах великолепный монастырь. Напротив него - ущелье, потом взгляд упирался в высокие заснеженные горы, которые мы вчера штурмовали.

Сегодня, когда светит солнце и подъем не так крут, все приключения вчерашнего дня кажутся каким-то тяжелым и мрачным сном. По плану у нас ночевка в горах, и только на следующий день мы сможем дойти до первого жилья на маршруте. Пока поднимаемся по горе с солнечной стороны, все хорошо, а с теневой нас ждут "снежники", а вместо земли - скользкая жижа.

Как водится, я отстаю, и вместе со мной отстает гид. Разговоры вертятся в основном около тем про зарплату, жизнь в Катманду, семью и армию. Уттар, так зовут гида, делится своими мыслями и интересуется тем, как устроено это все у нас в России. Так за разговорами мы дошли до лагеря. Чуть выше наших палаток стоят несколько домов. Пока они не жилые, но вскоре сюда придут стада яков, и в домах поселятся семьи непальцы и уйдут оттуда лишь поздней осенью.

По словам Уттара, до Cамлинга было недалеко, но я уже давно понял, что дорогу он "знает" условно, и когда нам встретилась одинокая семья "якменов", мы пошли к ним, узнавать, в каком направлении нам двигаться дальше. Там нас угостили чаем и настоящим тибетским хлебом, который, как оказалось, не имеет ничего общего с тем хлебом, который предлагают в туристических местах, называя его тибетским.

Выпив ради приличия чаю, начал торопить Уттара. Мы еще не дошли до монастыря, а время близилось к вечеру. И после часу ходьбы (а местные говорили про 15 минут) мы вышли на склон, с которого увидели древние монастыри Бон.

Еще один круг замкнулся, начавшийся со встречи и короткой беседы в Катманду с ламой Шераб Тензин Ринпоче, который сам родом из Самлинга. Он потомственный лама и сейчас в деревне живут его сын и внук.

Мы спустились вниз, и первым, кого я встретил, был невероятно любознательный мальчишка.  Впоследствии я узнал, что это внук Шенраба. И это был первый непалец, от которого пахло шампунем.

Ниже, в тени дома стояли двое - Уттар и лама, сын Шенраба. Он оказался очень открытым человеком. Я даже не стал ссылаться на знакомство с его отцом, он и так согласился показать и рассказать все, что нас интересует.

После визита в монастырь мы снова заглянули в его дом. По "традиции", появился чанг. Я выпил одну пиалу, памятуя о событиях, произошедших в Москве, больше я не стал пить, зная, что на такой высоте моя голова может разболеться. А Уттар, по-моему, ни разу не пропустил возможность зачерпнуть чангу.

Через час-два мы вышли снова в путь. Предстояло пройти еще один небольшой перевал и спуститься в ущелье.

В последних лучах солнца я медленно спускался в ущелье, отправив всех вниз. По пути мне встретились ребята, собиравшие хворост, и я с ними довольно долго просидел, сделав несколько кадров. Английский, конечно же, никто из них не знал, и даже привычного "hello" от них я не услышал.

Этот мальчик присматривает за табуном лошадей. Работа не очень пыльная - лошади сами по себе, он сам по себе. К закату они возвращаются в деревню.

Этой девочке досталась более тяжелая работа. С утра она уходит в горы в поисках кустарника и с помощью мотыги выкорчевывает их, чтобы потом, когда в доме будет холодно, было чем растопить печь и что-то приготовить...

К деревне я подошел уже совсем в темноте. В лагере, который разбили на окраине, витало приподнятое настроение. На кухне шкворчала картошка для меня, а непальцев ждал рис. Пока я фотографировал по пути в деревню, вернулся гонец с чангом. Поскольку завтра не надо было никуда идти, я присоединился к веселью. Вечером, я видел, принесли уже самогонку, но я пошел спать, поскольку день для меня был очень трудным.

После завтрака мы с гидом и поваром пошли в буддистский монастырь к тому самому ламе, который нас приглашал к себе в гости. Сложилось впечатление, что он нас ждал. Впрочем, такие вести, что в деревню приехала экспедиция, там распространяются очень быстро. Нам открыли монастырь. Помещение ремонтируется, и если я правильно понял, очень много помогают французы. При монастыре даже построен госпиталь.

Внутри монастыря за основным алтарем есть небольшое помещение, в центре которого стоит статуя Будды, а по стенам расположены стеллажи с очень древними манускриптами. Сфотографировать мне ничего не разрешили.

Оттуда я пошел в боновский монастырь. Он тоже находится в деревне, в которой, как рассказали мне, половина жителей - боновцы, а половина - буддисты.

Пришлось долго ждать ламу, коим оказался весьма молодой человек, который, кстати, по совместительству занимается спутниковой тарелкой. Тарелка стоит у одного из чортенов, и это единственный способ связи с внешним миром.

Помещение очень маленькое. Да и иначе быть не могло в те времена, когда его строили. После буддистского монастыря, боновский смотрится, конечно, "попроще".

Лама рассказал о том, что давно мечтает (и в этом году попробует)  добраться до Катманду, чтобы решить вопрос со спонсорством. Разговаривали о том, как живут вместе боновцы и буддисты. И те, и другие по праздникам ходят в гости друг к другу, пьют чанг. Но не более того - ни в каких ритуалах "другой религии" они не участвуют. Я провел довольно много времени в монастыре, и когда вышел на улицу, погода сильно поменялась.

Как только пошел снег, деревня на глазах опустела. Температура стала опускаться, а к ночи задул сильнейший ветер, от которого никакая одежда не спасала.

Я схватил видео и фото камеры и побежал в деревню, опасаясь, что снегопад прекратиться. Но он только усилился. Навалило прилично снегу, и уже под вечер, придя в лагерь, я услышал, что перевалы закрыты. Дороги вперед и назад тоже были перекрыты, а местные жители сказали, что такой снег может идти до конца месяца.

Мы оказались в снежном плену...

Продолжение следует...

• Добавить ссылку на запись в:
• |
• |
• |
• |
• |
• - Что это такое?