Надежда. Вопреки всему...
| 14:12, понедельник, 27 августа 2012-27, 14:12
От моей бывшей ученицы Надежды Андреевой в конце июля пришло долгожданное сообщение по интернету: она едет в Лондон, на Паралимпийские игры. Одна из четырех представителей Самарской области в сборной России. Она будет бороться за медали в соревнованиях по академической гребле.
История Нади вполне очевидна для прошедшей эпохи. И - невероятна для наших дней. Благодаря своему упорству и помощи многих добрых людей за каких-то 15 лет из полуграмотной девчушки она выросла в довольно известного в нашей области человека.
Надежда появилась на свет в конце 70-х, у нее не было правой ноги. Тогда любой дефект признавался как аномалия, мешающая двигаться вперед всему обществу. И врачи объявили Надиным родителям, что девочка родилась мертвой. Проявили, так сказать, великодушие.
В доме ребенка, рассказывала мне сама Надежда, она не замечала своего отличия от других детей, на равных участвовала в общих играх. В 1985 году, когда ей исполнилось 7 лет, и пришло время определять для нее тип детского дома, авторитетная педагогическо-психологическая комиссия отправила ее в психоневрологический интернат на краю области.
Комиссия та состояла из одной молодой женщины-психолога. Она задавала вопросы, которые Надя слышала уже не раз, несмотря на свой малый возраст. И девочка неумело сдерзила по этому поводу. Ее просто доняли тогда этими повторяющимися, не слишком тонкими тестами. Да и какие тесты у нас были в начале 80-х годов?
В интернате для детей-инвалидов восемь лет учили считать до ста и читать по слогам. Большинство ребят там было с задержкой психического развития (ЗПР). Малую часть воспитанников интерната составляли дети с церебральным параличом (ДЦП) и другими физическими проблемами. Почти никто из них не вставал. И Надежда помогала воспитателям за ними ухаживать. Подолгу задерживалась в этих палатах, играла, разговаривала с ребятами. Многие ведь из них попали сюда, как и она, по ошибке.
В середине 90-х Надин интернат посетила с проверкой новая начальница областной соцзащиты и заметила 19-летнюю девушку, явно отличающуюся от остального контингента психоневрологического интерната. Первая же комиссия после этого сняла с Надежды Андреевой тяжелый ментальный диагноз и перевела в Самару, в один из лучших у нас домов престарелых. Он находится недалеко от моей пятиэтажки.
Но познакомились мы с ней лишь в 1999-ом году в одной из самарских организаций инвалидов. Меня попросили там позаниматься с Надей по курсу начальной школы, поскольку мы жили рядом. Чиновничьей доброты хватило только на ее переезд в более нормальные условия. Здесь можно было выходить за ограду, пойти в ближайший магазин, уехать к друзьям в другой район города.
Никто из чиновников, увы, не подумал: что ждет в большом городе 20-летнюю девушку без базовых знаний, читающую по слогам? Унылый интернатский быт и неквалифицированный труд там же за копейки.
Когда ребята из той организации инвалидов заговаривали в высоких кабинетах об этих проблемах Андреевой, их откровенно не понимали. Хотя по большому счету образованный инвалид более самостоятелен и готов чаще преодолевать жизненные преграды сам. Он по идее должен быть выгоднее для властей.
Однако глобальный тренд у нас не всегда отвечает местным интересам. Чем ниже, например, число людей с ограничениями по здоровью в каком-то районе, тем меньше субсидий, разных трансфертов он получает, меньше штат той же местной соцзащиты. Получается как при царе Горохе: чем хуже общее положение, тем лучше чиновникам. И хоть бы что-то здесь со временем менялось...
В конце концов, с осени 99-го к Наде в дом престарелых стала приезжать учительница младших классов, по субботам на 1-2 часа. В основном, она давал задания и проверяла уже выполненные работы. Весь материал ее подопечная должна была осваивать фактически сама. На большее количество учебных часов для нее у государства денег не нашлось.
Девушке немного помогали с письмом и чтением две старушки-соседки по интернату. Она приходила заниматься ко мне 2-3 раза в неделю. Мы отдавали урокам, как правило, не менее двух часов. Удивлял уровень подготовки и равнодушия воспитателей ПНИ, которые не смогли, да и не захотели, обучить Надю элементарному. Все-таки они общались с ней ежедневно, и при этом должна же была возникнуть у них какая-то ответственность за подрастающего человека.
Из-за таких горе-педагогов и сейчас могут совершаться подобные «ошибки». Пусть даже один умственно полноценный ребенок попадет в ПНИ, от этого мне все равно становится не по себе. Как ему вырваться оттуда?
Надежде хотелось как можно быстрее встать вровень со своими сверстниками. Она ощущала нехватку своих знаний, понимала, что это мешает двигаться дальше, и училась прилежно и жадно. Что не поймет, обязательно переспросит. И будет задавать вопросы, пока не докопается до сути.
Программу 1-го класса мы прошли с ней с октября по декабрь 99-го, а к маю 2000-го позади у нас были уже и 2-й и 3-й классы.
У Нади была тогда невероятная и большая мечта: уйти вообще из дома престарелых и жить самостоятельно. Кто-то нашел ей закон или постановление правительства, что государство, признав ее полноценным членом общества, должно предоставить ей 1-комнатную квартиру. Когда она что-то долго не понимала на уроке или "доставали" бытовые проблемы, я напоминал Надежде об этой ее заветной мечте. И у нее на удивление все быстро получалось.
В жизни любого человека очень важна мотивация, наличие цели, для инвалидов усиливается многократно.
После окончания начальных классов Надю прикрепили к соседней школе, выделили для нее учебные часы на каждый предмет отдельно. Она стала ходить туда на индивидуальные занятия. Моя помощь как учителя ей больше не понадобилась. Мы остались с ней друзьями. Надежда звонила мне, заходила в гости, делилась своими новостями.
Из дома престарелых девушка все-таки ушла в середине "нулевых", ее приютили друзья. Чем глубже она познавала мир, тем меньше ей хотелось жить в замкнутом пространстве соцучреждения, подчиняться его непонятным законам.
Она пыталась судиться с властями из-за квартиры. Но одни суды выигрывала Надя, другие - чиновники. В итоге, последние нашли неожиданно ее родителей и предложили небольшую денежную компенсацию. Надежда согласилась на нее и уехала жить к родителям в Тольятти. Данная компенсация в то время не покрывала в богатом автограде и половину "однушки".
При первом же появлении Нади в организации инвалидов в конце 90-х, была очевидна ее склонность к спорту. Ее стали посылать на различные соревнования среди инвалидов. Сначала в Самаре, потом масштаб параспартакиад, в которых она участвовала, постепенно увеличивался.
Надежда перепробовала не один вид спорта, пока года 3-4 года назад не увлеклась серьезно академической греблей. Теперь связываемся мы с ней лишь по соцсетям в интернете. Получаю от нее сообщения то из Германии, то из Казахстана, то из Новой Зеландии. В начале сентября буду ждать ее радостной весточки из Лондона.
