А, может, нам самолет угнать?
| 17:24, понедельник, 3 декабря
Вот уже несколько раз по телевизору смотрю сюжеты о том, как не пустили в самолет инвалида-колясочника. Я воспринимаю эти сюжеты, как личное оскорбление и унижение. Как будто это меня не пустили на порог, словно собачонку с помойки. А успокоившись, я попыталась мысленно разобраться. Почему же все-таки?
Согласно 107 статье Воздушного кодекса России, перевозчик может в одностороннем порядке расторгнуть договор воздушной перевозки пассажира, "если состояние здоровья пассажира воздушного судна требует особых условий воздушной перевозки, либо угрожает безопасности самого пассажира или других лиц, что подтверждается медицинскими документами, а равно создает беспорядок и неустранимые неудобства для других лиц".
До этих случаев мне никогда не приходило в голову, что может вообще возникнуть такая дикая ситуация.
Когда мне было 13 лет, отец вез меня домой из Ленинграда, где я проходила лечение. В самолет нас пригласили задолго до посадки основного потока пассажиров, никаких подъемников тогда не было, отец поднимался по трапу со мной на руках. И вышли мы из самолета после всех, чтобы никому не помешать, никого не задерживать, не создавать пробки.
Так же было, когда нам с отцом приходилось ехать на поезде – в вагон он заносил меня заранее, а покидали мы его последними. Пассажиры даже не догадывались, что я не могла ходить. Единственное отличие было в том, что все время перелета я сидела, не вставая с кресла. Тогда как другие пассажиры могли встать и сходить в туалет. Но это уже мои проблемы. Пассажирам я не создавала никаких неудобств. И уж, конечно, мое присутствие в самолете ни в коей мере не угрожало жизни других пассажиров.
И я уверена, что так же поступают и все другие инвалиды, стараясь, насколько это возможно, не создавать вокруг себя суеты. Потому что мы всю жизнь боимся кому-нибудь помешать. А для колясок (даже если летит 6-8 колясочников), при наличии доброй воли экипажа, всегда можно найти место в самолете, тем более, что все они сейчас легко складываются, занимая при этом меньше места.
С тех давних пор я больше никуда не летала на самолетах, но мои друзья, работающие в общественной организации колясочников, делают это регулярно. Они летали не только внутри страны, но и за границу. Им есть, с чем сравнивать. В каждой западной авиакомпании существует своя инструкция. Одним разрешается брать нескольких инвалидов на борт, другим только двоих (как в авиакомпании AirBerlin), исходя из возможных аварийных ситуаций. Отходить от этих инструкций экипаж не имеет права. И обижаться на них не стоит.
Не один раз мои друзья-колясочники летали в Америку, по пять человек в одном самолете. И никогда, слава Богу, не сталкивались с подобными проблемами. Как рассказывали мне друзья, кресла в “Боинге”все одинаковые. Никаких приспособлений, требующих переустройства, самолета нет, поэтому с точки зрения перерасхода финансов, не так уж и страшно. Колясочники попадают в самолет через так называемый рукав (коридор, соединяющий здание аэропорта с самолетом). Я пишу это для тех, кто, как и я, ничего этого не видел. Затем, перед входом в самолет, им подвозят узенькую коляску с маленькими колесиками, на которой самостоятельно передвигаться нельзя, но зато её можно провезти между рядами кресел. На этой узкой коляске инвалида доставляют к креслу, остается просто пересесть.
Это западный сервис, перед которым мы все привыкли преклоняться. У самих создать подобный сервис все никак не получается. “Рукав”-коридор по России существует пока только в Москве. У нас в Самаре все гораздо проще, провинциальнее. Используется сила мужских рук. Оформление происходит через медпункт, из которого на “скорой помощи”инвалида доставляют до самолета. Двое грузчиков на руках заносят его в самолет и сажают в кресло. Но ведь это тоже выход.
Условия, о которых пишется в законе, возможно, еще 200 лет не изменятся. Так что же теперь, вообще не пользоваться самолетами? Так можно везде ввести запреты на появление инвалидов в общественных местах. Ведь приемлемых условий нет нигде.
Таким образом, на законных основаниях, можно отказаться лечить нас в больницах, так как там тоже нет условий. Всегда легче запретить, чем решить проблему.
Как-то я видела по телевизору вывеску на магазине – “Коляскам и животным вход воспрещен”.
Дожили – детей (колясочного возраста) и инвалидов приравняли к животным. Были случаи, когда инвалида-колясочницу не пустили в магазин.
Инвалиды в западных странах долго и упорно боролись за свои права. В акте о гражданских правах американцев 1964 года есть слова: “никто не может подвергаться дискриминации только по причине инвалидности”.
В то время эти слова были только на бумаге. Статья 504 Акта о реабилитации 1973 года ни разу не заслушивалась и не обсуждалась в конгрессе. А в ней говорилось: “инвалид в Соединенных Штатах не должен по причине своей инвалидности быть исключен из участия или права пользования, подвергаться дискриминации в рамках любой программы или деятельности, которая получает федеральное финансирование”.
В 1977 году, чтобы добиться принятия 504 статьи с разъяснениями к ней, Джуди Хьюман возглавила забастовку. В ней участвовали аж сто человек (немыслимое количество для нас!) с самыми разными видами инвалидности. Они захватили штаб-квартиру департамента здравоохранения, образования и социального обеспечения в Сан- Франциско. С 4-го апреля по 1-е мая они удерживали осаду, пока не добились своего.
30 сентября 1981 года Денис МакКвед (сейчас - исполнительный директор Бруклинского Центра Независимой жизни) устроила демонстрацию, чтобы добиться того, чтобы транспортная администрация Нью-Йорка ввела в эксплуатацию уже закупленные автобусы, доступные для колясочников. Уже несколько месяцев эти автобусы ездили по улицам города, но подъемники на них не работали, потому что в администрации выжидали, пока этих автобусов будет больше.
Денис МакКвед, зная об их сущетвовании в городе, собиралась воспользоваться таким автобусом. На слова Денис о желании подняться в автобус, водитель заявил, что у него нет ключа от подъемника. На что Денис спокойно сказала: “Тогда позовите свое начальство и сходите за ключом”(автобус был полон пассажиров). Она пересела на ступеньку автобуса и сидела на ней весь день, несмотря на возмущавшихся пассажиров, собравшуюся толпу и подошедших полицейских. Вечером водитель позвонил начальству, ключ привезли. Посадка Денис в автобус заняла 2 минуты, но из-за упрямства водителя был потерян целый день.
Так неужели нам нужно захватить самолет, чтобы добиться своих прав?!
Вернусь к нашему закону, 107-й статье. Там написано, что в числе прочих причин, отказ мотивирован еще и заботой о здоровье колясочников – а вдруг им станет плохо!
Хорошо, давайте сравним колясочника с ампутацией ног или ДЦП, но со здоровыми внутренними органами и внешне здорового человека, но больного, например, сахарным диабетом, которому и на земле-то может стать в любую минуту плохо. Кто из этих людей вызовет больше хлопот в полете, (если не умрет по дороге)?
Но к ним никаких претензий не будет, а вот колясочника не пустят. И потом, колясочник колясочнику – рознь. Если у него здоровые руки, то он сам прекрасно справится без сопровождающего. Главное, в законе должно быть прописано, что ему должны оказать помощь в посадке в самолет, а по прилете помочь выгрузиться из него.
Если говорить о дискриминации, то – да, это чистейшая дискриминация по отношению к инвалидам-колясочникам. И виноваты в этом, конечно, не пилоты (я точно знаю, что многие летчики очень отзывчивые люди, часто сами, на руках, поднимали в самолет колясочников, у которых не было сопровождающих, так как не везде есть подъемники).
На экипаж грешно обижаться. Причина, вероятно, в неточных инструкциях. Надо создавать законы и инструкции, которые будет невозможно извратить, чтобы люди не зависели от сиюминутного настроения чиновника авиакомпании. Составители должны, хотя бы на минуту, представить себя на месте инвалида-колясочника (или слепого, глухого) и учесть все возможные ситуации.
А еще лучше при составлении этого важного документа пригласить в консультанты представителя общественной организации инвалидов-колясочников, имеющего опыт поездок на различных транспортных средствах.
Из всех этих причин считаю серьезной только одну – аварийная ситуация. Да, у нас такие законы, что в случае аварийной ситуации со смертельным исходом, да еще и инвалида, в тюрьму посадят именно пилотов, хотя они-то как раз ни в чем не виноваты.
Вот скажите мне, абсолютно здоровый человек, покупая билет на самолет, рискует своей жизнью? Ведь никто не может гарантировать ему безопасного полета. В наше время самолеты разбиваются очень часто.
Так чем же в этом случае колясочник отличается от здорового? Он рискует точно так же. Но он сам выбирает, каким транспортом добираться до места назначения, и должен отдавать себе отчет в том, что в случае аварии, у него не будет шансов выжить.
Мне могут сказать: “Но колясочник, пытаясь спасти свою жизнь, создаст пробку и помешает спастись здоровым людям”. Ну, так сажайте нас в хвосте. Пока мы оттуда выползаем, все уже закончится. В любом случае, погибнет большая часть людей (если не все). Что же из-за этого огород-то городить? Я считаю, когда речь заходит о том, кого в первую очередь спасать, то, на мой взгляд, приоритет должны иметь только дети. Потому что им еще жить, а не существовать, как нам.
А для того, чтобы мы не существовали, а жили, как все, не надо узаконивать глупые ограничения и запреты. Надо просто никогда не забывать, что инвалидом может стать каждый, в любую минуту. А отвечать за гибель именно инвалидов авиаперевозчики не должны. Если снять с них это бремя, то, наверное, все изменится.
