�鶹������ҳ���

Первым, что я увидел 29 марта, включив телевизор, была новость о терактах в московском метро. Вначале мелькнула мысль - неужели решили повторить новости сколькотолетней давности? Но сбивчивая речь журналиста подтвердила - информация свежая, тридцать с чем-то погибших, вдвое больше раненых.

Сразу же накатили воспоминания - не московские, нет. Таких у меня не было. У нас была своя война, вроде бы отличная от взрывов в метро и подрывов целых многоэтажек в Москве. Но суть у них одна - люди вокруг тебя гибнут, ты не можешь понять, почему это происходит, и не можешь ничего изменить или что-то исправить.

Я давно уже перестал бояться умереть. Когда около полугода назад случился теракт возле театра в Грозном, уже на следующий день я пошел смотреть на место взрыва. У меня не было шока, было лишь сожаление по поводу гибели людей. И судя по количеству людей на месте теракта, их обуревали похожие чувства.

Не случилось у меня шока и после нынешних терактов в Москве, лишь скорбь и понимание трагедии тех людей, что потеряли родных и близких в вагонах метро.

Я поговорил с домашними, позвонил нескольким знакомым. Мы говорили о случившемся именно теми словами, что я только что озвучил выше.

После этого я зашел в интернет, и понял, что у москвичей была совсем иная реакция. Их-то шок накрыл с головой. Не соображая и не используя логику, они искали виноватых. На первый взгляд, в этом была практическая польза - найди виноватого, устрани его, и больше подобное не повторится.

Но проблема была в том, что поиски вылились в банальное и оттого трагичное указывание пальцем - "ату его, ату". Пресловутый "чеченский след" тут же проявился на песке негативных этнических стереотипов российского общества. "Во всем виноваты чеченцы", "отделить их", "бить надо чертей" - запестрело на форумах и в блогах. Расплывчатых слов руководства российских спецслужб о возможном северокавказском следе хватило для того, чтобы говорить "официальные власти тоже так считают".

И вот эта вот глупость (иначе и не назовешь) раздражает, да что там раздражает, бесит, больше всего. Хочется спросить - неужели чувство страха настолько сильно в вас, что заглушает все остальное - логику, желание разобраться, объективность?

Мнение масс всегда немного примитивно и не предполагает наличия нюансов и тонкостей. Видимо, сам закон больших чисел в этом виноват. Не бывает у толпы разных мнений. Если кто-то виноват, то только один. Но разве жертвам этой толпы легче оттого, что в ее проблемах виновата математика.

Так и в Чечне. Я не сторонник заламывания рук с криками - "что мы за несчастный народ" и "почему нас все обижают (считают виноватыми)". Но иногда хочется присоединиться к этому всеобщему возгласу - "почему никто не жалеет нас, никто не скорбит по нашим жертвам".

Ведь за последний год несколько терактов случились и в Грозном. Конечно, они не были столько массовыми, как нынешний в московском метро, но и в Чечне гибли люди.

"Как же так? - звонит мне знакомая. - Вначале нас бомбили две войны подряд, и мы сами же были в этом виноваты. Сейчас нас взрывают и в Грозном, и в Москве, и снова почему-то обвиняют нас же. Где справедливость?"

Можно вспомнить слова Рамзана Кадырова (хотя я вовсе не его сторонник), который, отвечая на вопросы о том "не рано ли в Чечне КТО отменили, раз теракты случаются", ответил, что "теракты могут быть где угодно - хоть в Москве, хоть в Лондоне, никто же там КТО не собирается проводить".

И действительно, если рядовой житель Чечни послушает и почитает выступления некоторых военных и политиков о том, что рано отменили в Чечне режим КТО, то он неизбежно задумается о том, кому на руку эти теракты в метро.

А если сегодня на улицах Грозного провести опрос - "можно ли считать общественное мнение на тему терактов проявлением двойной морали общества в Российской Федерации", "за" высказалось бы девяносто девять процентов.

• Добавить ссылку на запись в:
• |
• |
• |
• |
• |
• - Что это такое?

В Чеченской Республике нет случаев отказа родителей от своих детей, также как нет детских домов. Если ребенок теряет отца и мать, то все заботы по его воспитанию берут на себя ближайшие родственники.

До начала военных действий в Чечне вообще не знали таких понятий, как детдом, дом престарелых, приют для детей-сирот.  Потому что не допускалось даже мысли о том, что сироту или пожилого человека можно куда-то отдать. Война в Чечне сделала полными сиротами более одной тысячи детей, а еще около 20 тысяч лишились отца или матери. Но и эти дети живут не в детских домах или приютах, а в семьях близких своих родителей, и находятся под опекой родных, в основном родственников с отцовской стороны.

Менталитет и обычаи чеченцев не позволяют, чтобы ребенок воспитывался в детском доме или чужой семье, если жив хотя бы один из его родственников с отцовской или материнской стороны. В крайних случаях сирот брали под опеку друзья или знакомые их родителей. Отдавать же детей или престарелых родителей в приюты считалось большим позором. И во времена СССР и до второй военной кампании таких фактов зафиксировано не было. Но начавшаяся в 1999 году война внесла свои коррективы в традиции и обычаи. В республике и соседней Ингушетии, где нашли временный приют большинство чеченских беженцев, было открыто несколько детских социальных учреждений. Туда определялись дети, родственники которых либо не знали о том, где они находятся, либо просто не имели в тот период времени возможности обеспечить их всем необходимым.

Два года назад президент Чечни Рамзан Кадыров распорядился закрыть все детские дома и приюты на территории республики, мотивировав это именно тем обстоятельством, что согласно чеченским традициям, заботу о детях, оставшихся без родителей, должны взять на себя их родственники. Бывшие детские дома и приюты были преобразованы в реабилитационные центры для детей-сирот и  детей-инвалидов. Такие понятия как беспризорник или безнадзорный ребенок, в Чечне не знакомы и по сей день.

Теперь в Чечне действуют девять детских учреждений, четыре реабилитационных центра для несовершеннолетних и один центр для детей с ограниченными физическими возможностями. Все воспитанники находятся под опекой родных и приходят в учреждения лишь на день. Они получают помощь от государства в виде бесплатного обеспечения школьными принадлежностями, одеждой и другими необходимыми вещами. Опекунам детей, оставшихся без родителей, согласно Федеральному закону, выплачивается две тысячи рублей в месяц, а на самого ребенка выделяется еще четыре тысячи. По нынешним меркам это не такая уж большая сумма, которая позволяет опекуну обеспечить только минимальные потребности ребенка.

Надо сказать, что в Чечне издавна существует другая традиция. Это когда брат может отдать своего ребенка своему брату и снохе, не имеющим детей. Обычно дети узнают правду только став подростками, а до тех пор, считают своими отцом и матерью приемных родителей. Понятно, что такие дети никогда не будут обделены вниманием как приемных, так и истинных родителей.

Мусульманская религия, которую исповедуют чеченцы, также как и традиционное право чеченцев -- адат, строго регулирует правила усыновления детей. При этом, как утверждают представители духовенства, согласно канонам ислама, усыновление бывает двух видов: разрешенное и запрещенное.

Разрешенным является тот вид усыновления, когда ребенка берут в семью с целью дать ему правильное воспитание, проявлять к нему доброту и чуткость и полностью заменить родителей. К тому же, человек, берущий под опеку оставшегося без родителей ребенка, должен быть местным жителем, чтобы впоследствии он не увез ребенка в страну, где его пребывание приведет к потере соблюдения религиозных традиций.

Запрещенное - это когда ребенка усыновляют с тем, чтобы он считался ребенком приемных родителей и к нему применялись те же нормы, что и другим детям, имеющимся в новой семье. Это - недопустимо. Приемному ребенку нельзя давать новую фамилию, и он не обязан считать чужих людей своими родителями. Если истинные родители усыновленного ребенка живы, то он должен о них знать. Объясняя эти нормы, духовенство ссылается на Священную Книгу мусульман -- Коран, где Всевышним сказано: "Он не сделал ваших приемных сыновей вашими сыновьями".

Также недопустимо отдавать сироту неизвестным и не заслуживающим доверия людям. Приемные родители должны быть людьми, которые будут заботиться об интересах ребенка, и к тому же строго соблюдающими нормы религии и обладающими хорошим характером.

Ислам также проводит грань между усыновлением и опекунством, считая второе более приемлемым и благородным делом, за которое верующий получит награду в раю.  Некоторые даже полагают, что усыновление вообще запрещено, поскольку это приводит к утере приемным ребенком сведений о своей родословной. Считается, что человек, причисляющий себя к семье, с которой он не имеет кровнородственной связи, считается впавшим в неверие.

Опекать же сироту, поселив его в своем доме, не требуя от него менять свою фамилию и отчество (то есть отказываться от биологических родителей), считается высшим проявлением доброты.

Наиболее распространенным в Чечне видом опекунства, можно считать случаи, когда мужчина, имеющей детей, берет вторую жену, которая и становится им приемной матерью. В таких случаях, она обязана заботиться о детях своего мужа также, как и о своих собственных. Случаи же, когда мужчины берут в жены женщину с ребенком, крайне редки. Обычно при разводе дети остаются с отцом. Если же при разводе ребенок остался с матерью (как правило, девочек оставляют с матерью, и то, обычно до достижения 5-7-летнего возраста), то когда она повторно выходит замуж, его либо возвращают  семье бывшего мужа, либо оставляют на попечение своих родителей.

Как бы то ни было, то обстоятельство, что несмотря на все лишения и невзгоды, которые населению Чечни пришлось испытать за последние полтора десятка лет, и на имеющиеся сегодня трудности, отношение к детям осталось все таким же трепетным, как и в прежние годы, уже говорит о многом. О том, что две последние войны не сумели убить в жителях Чечни такие важные человеческие чувства как сострадание и готовность прийти на помощь.

Совместно с интернет-СМИ

• Добавить ссылку на запись в:
• |
• |
• |
• |
• |
• - Что это такое?

На позапрошлой неделе Северный Кавказ посетил президент России Дмитрий Медведев. Во время приезда его полпред в Северо-Кавказском федеральном округе Александр Хлопонин назвал три главные проблемы региона - высокую дотационность экономики, высокий уровень безработицы и тотальную коррупцию.

Федеральные телеканалы, конечно, показали эту новость. И хотя речь шла вроде бы о действительных для всех жителей Северного Кавказа проблемах, но какого-то ажиотажа или обсуждения среди жителей Чечни она не вызвала. Гораздо больше людей интересовало - а был ли на встрече Кадыров? Казалось бы, что это неправильно и даже глупо - вместо насущных вопросов жизни интересоваться новостями чуть ли не светской хроники - а был ли на вечеринке такой-то? И что он там делал? Но тем не менее, именно это больше всего интересовало жителей Чечни.

Откуда же возник такой на первый взгляд загадочный ракурс обсуждения?

Если спросить этих людей о причине их интереса, они ответят - «от того, насколько Кадыров сойдется с новым полпредом, будет зависеть финансирование республики». То есть, если глава Чечни был приглашен на такую встречу, значит, его отношения с прямым и косвенным руководством вполне дружеские и перспективные. Кулуарная, непубличная политика - она подейственней легитимной будет.

Все это верно, конечно. Но есть и еще кое-что.

Дело в том, что люди думают порой о том же, что и Хлопонин, но немного иначе. Когда они жалуются на безработицу, то я понимаю, что они хотят получить не просто работу, но исключительно у государства, в бюджетной сфере. «Работа» в их представлении - это что-то стабильное, достаточно доходное, желательно даже, чтобы можно было прирабатывать или подворовывать. У государства, понятное дело. Такое крепкое советское понятие «работы».

Таксист-частник на улице, продавщица в частном магазине или торговка на рынке, рабочий, нанятый на стройку - все те, кто трудится в так называемом «сером секторе» сферы труда, все они считают себя безработными. И более того, являются такими на бумаге. Возможно, даже получают соответствующее пособие. И, конечно же, не платят налогов со своих доходов. Хотя может быть зарабатывают больше, чем иные клерки в госучреждениях.

Но менталитет у них советский - работа - это когда ты куда-то ходишь с 8 до 17 или с 9 до 18 часов, и когда 5-го числа каждого месяца приносишь что-то домой. Да еще и можешь что-то унести с этой работы по старой советской «несунческой» традиции.

Так что проблемы, поднимаемые Хлопонином, не волнуют людей по той причине, что он все равно не сможет их разрешить ко взаимному удовольствию. Он же не волшебник, чтобы дать каждому кусочек счастья. Людям нужна не просто работа, им нужен достаток.

И тут мы плавно выходим на разговор о коррупции. Ведь чтобы победить это зло, недостаточно полпреду озвучить эту проблему или даже начать карать по суровым сталинским законам. Последнее не пройдет хотя бы потому, что сейчас все же не времена советского тоталитаризма. С коррупцией невозможно покончить исключительно «сверху», к этому процессу обязательно должно подключиться общество. Нужно, чтобы сами люди жестко пресекли бы это действо на корню. Вы скажете - да ведь они стонут от коррупции и мечтают покончить с ней. Так, да не так.

Простой пример. Есть у меня два приятеля, оба - чиновники. Первый заканчивает строить двухэтажный дом и ездит на дорогом джипе, второй живет в квартире и имеет отечественный «жигуль». Понятно, что честно на государственной зарплате невозможно за несколько лет построить дом в два этажа. Но если спросить у наших общих знакомых, что они думают об этих двух людях, то про первого скажут - «молодец, умеет крутиться», а второго охарактеризуют как простофилю, хотя и порядочного человека.

Как же так - одни и те же люди осуждают коррупцию и в то же время положительно отзываются о коррупционерах? Как это возможно? Да очень просто - в обществе не существует общего, массового неприятия коррупционных отношений.

Когда кто-то негативно говорит о взятках, то можно процентов на восемьдесят гарантировать, что, оказавшись завтра на месте этого чиновника, он сам же будет брать деньги. Человек протестует не против самой системы, но против того, что бы она ущемляла его. Если система будет работать на него, он будет только защищать ее.

Кроме того, человек готов протестовать против того, чтобы чиновники брали деньги. Но он не готов отказаться от того, чтобы давать эти взятки. Иначе говоря, чтобы обойти кого-то в очереди или получить не полагающуюся ему по закону справку, он вполне себе без угрызений совести сунет мзду чиновнику. И искренне будет возмущен, если другой сделает это же самое и обойдет его все в той же очереди.

Так что если Хлопонин учтет все эти обстоятельства, то сумеет понять - с какими проблемами он имеет дело. Но вот сумеет ли он разрешить их, очень большой вопрос.

Совместно с интернет-СМИ

• Добавить ссылку на запись в:
• |
• |
• |
• |
• |
• - Что это такое?

Автостоп, экстремальный туризм, вольные путешествия и... Дагестан. Сегодня это все соединяется довольно-таки крепкой связью.

За последние два года в Дагестан, пребывающий в хронической ситуации политической и экономической нестабильности, приехало 50 вольных путешественников. Они не останавливались в гостиницах и практически не пользовались официально утвержденными транспортными маршрутами. Они прибывали и продолжают прибывать в республику на попутках, на фурах дальнобойщиков и останавливаются на ночлег у разных добрых людей или просто разбивают палатки на пустырях.

По мнению Рената, одного из главных проводников идей автостопа и вольного туризма в Дагестане, продвинутая молодежь российских мегаполисов, а также молодые европейцы сегодня стремятся осваивать окружающий мир самостоятельно, так сказать, все потрогав своими руками, путешествуя с помощью гостевых интернет-сайтов (на которых тысячи людей приглашают безвозмездно остановиться на ночлег путешественников), а также автостопом, а в Дагестан едут за экстримом - увидеть, на самом ли деле все тут так опасно.

За полтора года Ренат принял у себя в доме 15 гостей из Москвы, Петербурга, Филиппин, Польши, Чехии, Франции, Германии, США, Канады, Бразилии, Украины и Белоруссии.

И для всех путешествие в Дагестан из поначалу экстремальной поездки превратилось в туристическую прогулку. Некоторые по два раза приезжали и еще собираются. Лишь один раз гость Рената - Володя из Рязани - попал в небольшую историю - в Буйнакске - ближайшем к Махачкале городе - он был задержан на несколько часов сотрудниками некого силового подразделения, но Ренат вмешался, и гостя из Рязани отпустили без проблем.

Кроме Рената приемом и сопровождением гостей-экстремалов занимается еще несколько десятков дагестанцев из разных городов республики- представители интеллигенции, журналисты и просто безработные, кому стало интересно общаться с путешественниками. Они координируют свои действия с помощью интернета - показывают гостям города и свои родные села, угощают национальными блюдами, знакомят со своими друзьями. Гости живут в их домах. И ни один не попал ни в какую "историю" - что само по себе кажется удивительным.

Каждый путешественник, прибыв в Дагестан, привозит с собой некий пласт информации - на дисках, переносных винчестерах, книги в подарок. Так или иначе, происходит коммуникативный и культурный обмен информацией.

Канадец Дэвид Госслин провел неделю в высокогорном ауле Бурши, и был просто в восторге от гор, от местной пищи и обещал приехать еще. До этого он успел, правда, побывать в Грозном, и посетовал, что по обилию дорогих машин и магазинов Махачкала немного уступает чеченской столице.

По мнению поляка Михаэля, Махачкала - это Стамбул в миниатюре, и сам Дагестан очень сильно смахивает на Турцию в укладе жизни и архитектуре.

Владислав, путешественник из Чувашии, направлявшийся через Дагестан в Иран, выразился в таком ключе: "Думаю, говорить о том, что Дагестан - бедная республика, можно, только если сравнивать ее с другими регионами России. Я сам побывал почти в 100 странах мира, в большинстве стран Азии, Африки и Латинской Америки люди живут гораздо хуже, чем у вас в республике. В этих странах нет доступа к чистой питьевой воде, нет дорог, нет бесплатной медпомощи, люди умирают от голода, эпидемий, большая часть населения занята примитивным сельским хозяйством. У вас же просто нужно создавать рабочие места в местной промышленности и развивать туризм - и ваш уровень жизни будет не уступать уровню жизни Кипра, Мальты и Черногории".

Сейчас Ренат одержим идеей дагестанской Эльбы - регионального слёта вольных путешественников.

Он планирует организовать его в горном Дагестане летом, пригласив в республику не только тех гостей, кто уже был у него, но и именитых автостопщиков из Москвы, Петербурга, Западной Европы.

Совместно с интернет-СМИ

• Добавить ссылку на запись в:
• |
• |
• |
• |
• |
• - Что это такое?